Ослаблению восприятия может способствовать и патология органов чувств. В результате возрастает вероятность галлюцинирования в соответствующей модальности: более столетия назад замечено, что у оглохших очень часты слуховые галлюцинации, а у ослепших — зрительные (так называемые викарные, т.е. заместительные галлюцинации).
Объём восприятия существенно зависит от внимания, активно направляемого на воспринимаемый объект (апперцепции). В ряде случаев условием возникновения галлюцинаций служит именно состояние расслабленности, тогда как сосредоточение внимания прерывает их. Например, у одного пациента отмечалась тенденция, особенно в плохо освещённой комнате, к возникновению зрительных галлюцинаций при случайном взгляде на зеркало, но их никогда не было во время бритья перед ним. Псевдогаллюцинации, как отметил В.Х. Кандинский, имеют тенденцию исчезать при произвольной активизации воображения («вмешательство сознательной воли портит всё дело»). В последнем случае восприятие сосредоточено на мысленном пространстве.
Представлению о негативном компоненте обманов восприятия формально противоречит существование функциональных галлюцинаций, хотя они и сравнительно редки. Однако анализ таких наблюдений заставляет констатировать сосуществование реального шумового раздражителя не с истинными, а с псевдогаллюцинациями. Таким образом, реальный источник звука воспринимается в объективном пространстве, а слуховая галлюцинация — в субъективном и даже не всегда проецируется вовне. Кроме того, следует иметь в виду характерное для таких случаев однообразие реального шума, которое не столько привлекает внимание, сколько убаюкивает его.
Позитивный компонент обманов восприятия заключается в приобретении продуктом психической деятельности (представлением, воображаемым образом, идеей, эмоцией) не свойственных для него характеристик физического ощущения (что и имитирует реальное восприятие). При истинных галлюцинациях воображаемый образ дополняется наиболее полной имитацией участия в процессе восприятия органов чувств или периферической нервной системы. В результате ложный образ приобретает наиболее развёрнутый набор признаков реального восприятия. При психическом автоматизме имитация физических ощущений минимальна: испытывается только влияние чужеродной силы, которое в норме свойственно лишь телесной сфере (при реальном воздействии со стороны). Даже если это чужеродное влияние больные считают гипнотическим или телепатическим, оно имеет для них характер физической силы, преодолевающей их волю, принуждающей их иметь посторонние мысли, чувства или навязывающей чуждые им ощущения.
Псевдогаллюцинации принципиально отличаются от представлений ощущением предметности, которое неадекватно для субъективной сферы. Оба типа феноменов могут возникать непроизвольно, хотя псевдогаллюцинации непроизвольны всегда, даже при выполнении подходящих для них условий (состояние расслабленности).
При галлюцинаторных обманах воображаемые образы нередко сопровождаются такими ощущениями, которые в норме относятся к иной сфере восприятия. Так, если звучащие внутри головы голоса (относимые к аутопсихике) имеют тембр, который в норме присущ только реально слышимой речи (относимой к аллопсихике), то относящийся также к аутопсихике ассоциативный психический автоматизм («чужие» мысли) характеризуется чувством воздействия (подчинённости), которое в норме свойственно лишь соматопсихической сфере. Для психопатолога важно, что человек способен определять не только движение своего тела или отдельных его членов, но и чувственно различать произвольное или даже не произвольное, но спонтанное движение от вынужденного, подчинённого внешнему влиянию, в частности выполняемого под непосредственным физическим воздействием посторонней силы. Восприятие постороннего воздействия не ограничивается осязательностью и включает более глубокое мышечное чувство давления и подчинённого движения вопреки сопротивлению или пассивному сохранению позы. Это ощущение воздействия может обнаруживаться при психическом автоматизме как непосредственное чувство внешнего влияния или сделанности. Разумеется, ощущение воздействия может сопровождать и переживание псевдогаллюцинаторного образа.
При психическом автоматизме и (или) псевдогаллюцинациях важной характеристикой состояния является ощущение открытости мыслей. Симптом открытости может иметь разную психопатологическую сущность. При обманах восприятия речь не идёт о разновидности магического мышления, когда, особенно на фоне повышенного аффекта, больным представляется, что телепатия не только принципиально возможна, но и удаётся практически, поскольку они сами и окружающие могут догадываться о содержании мыслей других людей благодаря лёгкости и проницательности своего ума. Речь не идёт также о бреде, когда больные узнают об открытости своих мыслей для окружающих по их особой «понимающей» мимике с ухмылками и подмигиваниями или по многозначительным намёкам на содержание своих мыслей. Такие симптомы открытости обычно предшествуют формированию острого синдрома Кандинского-Клерамбо. Если истинные вербальные галлюцинации проецируются во внешнее пространство, то больные могут догадываться об известности своих мыслей голосам только на основании содержания этих голосов, поскольку субъективное психическое пространство и внешнее объективное строго разделены по чувственному переживанию. Здесь осознание открытости происходит интеллектуальным путём как неизбежная интерпретация закономерно сохраняющейся содержательной взаимосвязи (в частности диалога) между собственным мышлением и «чужой речыр». Голоса могут, например, комментировать не только поведение пациента, но и его намерения. Он ещё только собирается что-то сделать, а ему это уже запрещают. В этих случаях «открытость» — не ощущение, а умозаключение. Иногда больные признают такие совпадения как удивительные, но недостаточно частые для констатации телепатического прочтения своих мыслей.
Иначе обстоит дело при пседогаллюцинаторных феноменах и явлениях психического автоматизма, которые «разворачиваются» в субъективном психическом пространстве. Здесь нет барьера между своими мыслями и псевдогаллюцинаторными образами, поскольку и те и другие находятся в рамках общего для них субъективного (в данном случае аутопсихического) поля восприятия. Принадлежность к одному и тому же субъективному пространству и порождает непосредственное ощущение открытости своих психических переживаний для тех феноменов, которые переживаются как чужие. Таким же образом и в поле реальности (т. е. субъективного аллопсихического пространства) пациент как физическое явление не может скрыться от истинных галлюцинаторных образов, будь то голоса или видения людей, хотя иногда и предпринимаются попытки заткнуть уши или спрятаться. Аналогичные попытки, но уже в рамках умственного пространства, иногда производятся и при псевдогаллюцинациях, например больные стараются вовсе не обдумывать те или иные темы, чтобы не выдать себя. Однако и при псевдогаллюцинациях непосредственное ощущение открытости лишь характерно, но не обязательно, и речь может идти об умозаключении на основании содержания голосов.