Одним из часто встречающихся в позднем возрасте видов бреда является бред Котара. Это вариант чувственного, но не острого бреда. А.В. Снежневский в сво­их лекциях относит этот вида бреда к протграгированным1 формам (растянутым во времени).

Наш 55-летний пациент на фоне выраженного депрессивного аффекта утверждал, что в настоящее время происходит глобализация, цивилизация вконец испортилась и гибнет, уже в страшном землетрясении погибли города Армении, цунами уничтожил ряд городов побережья Южной Азии, что наш город также гибнет, свидетельством чего являются бес­конечные автомобильные пробки, газы, обволакивающие город, в котором уже задыхаются люди, гибнут деревья. Часть его высказываний носили вполне правдоподобный характер и поначалу не вызывали у близких людей особой настороженности. Но спустя несколько не­дель он стал заявлять, что город уже полностью разрушился, страна ввергнута в пучину Ада. Не существует и его собственного дома, и хотя формально он стоит на земле, но на самом деле его уже нет, осталась оболочка дома, все, что внутри стен, погибло, все, что внутри городской черты, исчезает. Это вариант бреда Котара — бред отрицания. Другая больная с двенадцатилетним непрерывным периодом тяжелой монофазной эндогенной деп­рессии в последние годы утверждала, что мучиться ей предстоит вечно, что у нее уже нет мужа. Она не помнит своих детей. Они, наверное, умерли, как исчезли с этого света все ее сестры и братья, она одна осталась одинокой свечой, которой предстоят бесконечные жизнь-умирание, мучения, растянутые на столетия. Эта больная покончила жизнь самоу­бийством после многолетнего непрерывного пребывания в стационаре.

Это случай меланхолической формы бреда Котара, именуемого иногда бредом громадности. И наконец, чаще всего встречается нигилистический бред Котара, при котором больные утверждают, что внутри организма все сгнило, внутренние органы отсутствуют, они сами как материальные тела не существуют.

Протаргированный (лат. protarho — затягивать) — затянувшийся, затяжной. — Прим. авт.

Пациент 67лет, болеющий сосудистым психозом, извещал нас, что его легкие, сердце и желудок сгнили, превратились в вареную требуху, вместо кишечника образовалась не­большого размера помойка, в которой накапливается кал. Он сам — уже не Иван Ивано­вич, а бестелесное пустое существо с исчезнувшим организмом и умирающей душой. Голо­ва, как у «Страшилы», набита соломой вместо мозгов. Пищу, лекарства, воду и питье он воспринимает как продукты, выбрасываемые в помойку. С обреченностью приговоренного к смерти, уныло-монотонным голосом призывает врачей выбросить его на свалку, где найдется сотня бодрых ворон, чтобы окончательно стереть с земли его бренные останки.

Нам осталось изучить различные варианты парафренного бреда, которые на­иболее ярко описаны в художественной литературе в виде бреда величия. Когда какой-либо писатель хотел изобразить тяжелого психически больного, он прибе­гал к образу бредового пациента, декларирующего свои великие возможности, свое выдающееся значение для судеб человечества. Вспомним классиков. В «Зо­лотом теленке» у И. Ильфа и Е. Петрова герой, намеренно попавший в сумасшед­ший дом, с целью симуляции душевного заболевания восклицает: «Я — вице-ко­роль Индии», на что Берлага ответствует: «Молчи, сволочь». На примере бреда величия, чаще всего являющегося очевидно нелепым и не соответствующим дейст­вительности, мы еще раз убеждаемся в феномене абсолютизации истины. Перед нами лежит письмо больного С. мэру города. Читаем в этом письме:

«Мой приход к власти станет Днем возрождения Человека на Планете... Мне знакомы законы природы и все проблемы человечества. Будущее Планеты — это я единственный, таких еще не было и не будет больше много веков. Россия будет назваться Жомширият, т.е. райским уголком нашей прекрасной Планеты...»

Приведем отрывок из нашей статьи о бреде, напечатанной в НПЖ в 2003 г.:

«Конюх захудалого совхоза ежегодно поступает в психиатрическое отделение, и при его появлении все отделение хохочет искренним смехом. Ненормальность поведения этого человека имеют возможность оценить самые больные жители отделения. Маленький щу­пленький старичок бодрой горделивой походкой, высоко вскинув голову, расправив моло­децки грудь, шествует по отделению и отдает направо-налево приказы. Он настолько живет образом и ролью маршала Георгия Константиновича Жукова, что ни малейшего сомнения у него на эту тему нет.

А вот в кабинет входит очаровательная пациентка. Подает очередное письмо на имя начальника ГИБДД — с требованием выдать ей документы на «мерседес», высланный ей из Англии английской королевой. Сегодня она — родственница королевы, завтра — вторая жена премьер-министра Венесуэлы».

Чем объясняется такая легкость в диагностике бреда величия? Очевидностью абсурдности содержания. Но на модели бреда величия легче понять и природу некритичности, некорректируемости бреда. Если очевидно абсурдное содержа­ние бреда не считается таковым самим больным, то следует неминуемо сделать только один вывод: для самого больного настолько же очевидна истинность его мыслей, умозаключений и всего содержания болезненной идеи, она настолько аксиома для него, как наличие невидимой шерсти на руке ликантропа, что не подлежит никакому обсуждению.