Этно-культуральный аспект бреда и отличие бреда от суеверий

В.Д. Менделевич в своей монографии «Психиатрическая пропедевтика», разли­чать суеверие и бред сегодня - очень сложная задача. Если два десятилетия назад убежденность человека, что он находится под воздействием энергетических вам­пиров, однозначно трактовалась как бредовая, то сегодня, с точки зрения автора пропедевтики — это скорее проявление бытующих в обществе взглядов на энерге­тический вампиризм. Вполне логично сравнить два схожих примера — суеверие о наведении порчи и бред колдовства, однотипный по содержанию с распростра­ненным в обществе суеверием. Вновь вернемся к примеру с бредом психического и физического воздействия.

Перед нами сидит пожилая женщина, которая трижды училась в известных акаде­миях народного целительства. Много лет она «владеет даром целителъства». Она выле­чила от неизлечимой стадии рака своего брата, который умер якобы через 11 лет после появления метастазов рака. Она много лет борется с энергетическим вампиром, кото­рым является целитель Долгирев, действующий на нее через астральное тело. Через это астральное тело он на расстоянии нескольких тысяч километров мучает ее сексуальны­ми домогательствами, имеет с нею астральные сексуальные контакты, вибрирует на ее теле, вызывает через нижнюю чакру сексуальное возбуждение и оргазм, закидывает в нее сомнабулические шарики, действует на горловую чакру, через которую в ее голову попадают с помощью телепатического воздействия его мысли и слова. Сейчас он, нап­ример, говорит, что она его предала. Через энергетическое биополе он вызывает вибра­цию груди и загрудинной области, деструкцию сознания и мозга, разрушение всех внут­ренних органов. Она не может без его команды сходить в туалет. Он разыгрывал перед нею Эмиля Багирова, мысленно приходил через астральное тело в ее мозг, но она его ра­зоблачила. Вампир вытягивает из нее всю энергию и к концу дня она истощается. Она сама обратилась к психиатрам с просьбой защитить ее от «психической атаки» экс­трасенса Долгирева.

Конечно, в этом примере современная парапсихологическая риторика и фра­зеология обильно «полита» психопатологическими феноменами, составляющи­ми синдром Кандинского-Клерамбо. Мы опознаем бред не потому, что большая часть этнической и культурной среды будет высказываться против этих феноме­нов. Как раз многие из современных парапсихологов, целителей, просто, мягко говоря, несколько оболваненных граждан подтвердят, что искренне верят и в чакры, и в энергетических вампиров, и в высасывание энергии, и в астральное тело. Более того, многие студенты, обучающиеся психологии в высшем учебном заведении, врачи будут выказывать сочувствие и жалеть нашу собеседницу. Мы четко опознаем в этом рассказе болезненные феномены. Почему? Она не просто убеждена в истинности и аподиктичности существования всех этих чудес. Она нас приглашает в свидетели: «Вот посмотрите, видите, как колеблется грудь, вот видите, как вибрирует живот», она кладет руки на голову и тут же транслирует нам свои ощущения и выводы: «Ага, вот сейчас он вытягивает из моей верхней чакры энергию, ага, вот он говорит, что я его предаю». Она сиюминутно обнару­живает свое пребывание в ином мире, в ином биоэнергетическом пространстве, она не только не сомневается, что этого не может быть, а приводит и демонстри­рует нам совершенно конкретные проявления энергетического воздействия, ко­торые не в качестве идеальных феноменов, продуктов мышления парапсихоло­гов, а в виде конкретных чувственных, ощущаемых феноменов болезненной пси­хики предстают перед нами во всем своем первозданном патологическом блеске.

Не о предполагаемом появлении инопланетян говорит другая наша пациентка, а о конкретном изъятии глаза из глазницы реально для нее существующими косми­ческими пришельцами — полотенце в ее руках уже приготовлено для остановки кровотечения после энокуляции. Это совершенно непосредственные примеры личного переживания, личной окутанности тела многочисленными элементами воздействия, личного присутствия постороннего голоса, посторонних мыслей, вызванных конкретным человеком — вампиром, чуждых ей ощущений. Это не пропаганда о возможности таинственных парапсихологических явлений, а живая, непосредственная демонстрация наличности, существования данных явлений у конкретной женщины, здесь и сейчас, т.е. если говорить, обобщая все сказан­ное, — это не явление общественного сознания, бытующего в данное историческое время, в данной этнокультуральной общности, преломляющееся во взглядах, ми­ровоззрении представителя этого общества, а явление индивидуального, весьма конкретного, живого существования, во всей своей полноте, красочности и конк­ретности, как это имело место в клинических случаях В.Х. Кандинского.

Об этом же довольно красноречиво рассуждает С.Ю. Циркин в монографии «Аналитическая психопатология»: «При бреде изменяется смысл именно индивиду­альной ситуации, т.е. неадекватно оценивается положение вещей, которое непос­редственно затрагивает пациента. В противоположность этому не являются бре­дом отвлеченные заблуждения, например, широко распространенные представления об экстрасенсорике, визитах инопланетян и пр. Все они касаются индивидуума не в первую очередь, заодно с окружающими, чаще лишь потенциально. В рамках любой бредовой фабулы, даже если речь идет о судьбе человечества, больной — центральная фигура, которой дано сыграть особую роль или хотя бы знать больше, чем дру­гим...Ошибочные интерпретативные умозаключения, которые не сопровождаются интуитивными бредовыми догадками, нельзя считать бредом независимо от некор- регируемости, поскольку таковые нередки и среди психически здоровых лиц» [69].