(Пациент сообщает психиатрам содержание параноидального ипохондрического бреда, что, по Ясперсу, является объективно-познаваемым симптомом психического заболевания, тем, что выражено в словесном описании, в пересказе содержания основного переживания. У пациента сформировалась система доказательств, логически обоснованных доводов, с его точки зрения, абсолютно достоверно доказывающих истинность главного умозаключения — наличия неизвестного науке заболевания.)
От того, что приходится сильно тужиться, развилось опущение внутренних органов, с чем обращался к целительнице («внутренние органы она подтянула 8 лет назад, а про ноги сказала, что никогда такого не видела и помочь не может»), и сейчас ходить в туалет — проблема. Сам считает свои отношения с родителями нормальными, несмотря на то, что, по заявлению матери, он превратил их жизнь в «ад на земле», ругался и дрался с ними. Сообщает, что в течение многих лет не работает — не может из-за вывернутых суставов и проблем с отправлением естественных надобностей. Дома сидит, закрывшись в своей комнате, половину каждого дня проводя в туалете. В отделении мало общается, в основном с теми, «кто поспокойнее». Внешне в поведении упорядочен, инструкции медперсонала выполняет, позволяет делать уколы, принимает препараты. Услышав о разборе на консилиуме, сказал: «Это ваша работа — заниматься моими проблемами». На консилиум входит напряженным, аффективно заряженным. Сразу с напором начинает заявлять громким голосом, стоя, подняв голову, что психиатры продолжают измываться над ним и вместо лечения его заболевания, связанного с вывернутыми суставами и невозможностью нормально оправляться, травят его лекарствами, хотя он — «был, есть и будет всегда психически здоровым». Перебивает собеседника, не заканчивает ответ ни на один вопрос, тут же перескакивая на свою «больную тему». Продолжает утверждать, что сам себе сотворил доселе неизвестное заболевание, которое ни один врач еще не смог определить. Постоянно упрекает врача в иронии, насмешках, неверии ему. Говорит многословными фразами, употребляя нередко высокопарные выражения, демонстрирует сохранный высокий интеллектуальный уровень.
(В только что приведенных фразах описания психического статуса психиатр описывает не то, что говорит больной, не содержание бреда, а то, как он это говорит, что при этом чувствует, с каким эмоциональным сопровождением повествует о своих переживаниях. Здесь кроется возможность заглянуть вглубь переживаний, опознать субъективную часть психопатологического феномена, приоткрыть завесу над иным, отличным от других онтологическим состоянием больного.)
Итак, на протяжении двадцати с лишним лет сформированная когда-то сознанием больного бредовая идея существенных изменений не претерпела. А. В. стоично, как и подобает паранойяльному больному, отстаивает свой бредовый мир. Нужно отметить, что это — не та изолированная идея, «пунктик», вне которого вся остальная психика интактна, как это бывает при так называемой «паранойе». У нашего пациента обнаруживается сложившийся негативный симптомо- комплекс, включающий в той или иной степени выраженности все основные проявления изменений личности при шизофрении. Следовательно, это — динамично развивающийся процесс, хотя степень прогредиентности остается средней, как и подобает при промежуточной форме — между вялотекущей шизофренией и параноидной. Слушатели школы молодого психиатра могли заметить незначительно выраженные намеки на персикуторные элементы бредового статуса. Время от времени пациент повторяет, что главному врачу «и так все известно», что врачи-психиатры преследуют его всю жизнь, надсмехаются и иронизируют над ним. Это — не случайные моменты параноидности, неведомо как попавшие в систематизированный интерпретативный бред, а скорее всего, начальные моменты переходного периода, вокруг которых произойдет становление параноидного синдрома, когда на первый план выйдут проявления бреда преследования. Возможно, что динамика пойдет в сторону формирования бреда Котара, его ипохондрического варианта.