(Обратим внимание на очень важный момент в показаниях пациентки. Решение об убийстве она приняла после отказа сына согласиться с ее бредовыми доводами. Именно поэтому старые психиатры всегда предостерегают молодых коллег от попыток разубедить бредовых больных. Это не только невозможно по определению, но и опасно.)
Заявляет, что себя хотела также убить: «Зачем мне жить без сына?», — но нож «не входил в тело». Рассказывает, что убитого сына укрыла одеялом и двумя шалями, так как показалось, что он еще шевелится, может живой. Объяснить, почему же в таком случае не вызвала «скорую помощь», не может. О всех подробностях той ночи рассказывает с видимым трудом. Не соглашается, что заболела от пьянки, считая, что пила «как все». После подробного расспроса подтверждает, что в последние дни ноября и первую неделю декабря пила почти каждый день. При беседе вспоминает о двух черепно-мозговых травмах в течение жизни, по поводу которых к врачам не обращалась и не лечилась. Спрашивает врача, не с этим ли связано то, что начала «гнать». Отрицает употребление наркотических препаратов в последние годы и в доказательство этого демонстрирует обе руки, на которых действительно отсутствуют следы свежих инъекций. Формально критична к перенесенным переживаниям, но с происхождением их в результате злоупотребления спиртными напитками не соглашается.
При патопсихологическом обследовании: вербальному контакту доступна. На вопросы отвечает последовательно, по существу, в плане заданного. Немногословна, активно в беседу не вступает. Поведение однообразно, взгляд устремлен в сторону, на собеседника старается не смотреть. Настроение подавленное. При затрагивании темы правонарушения, взаимоотношений с потерпевшим — легко плачет, сожалеет о содеянном. Считает, что выпивает «не так уж и много, могу раз в неделю выпить бутылку водки». В момент содеянного алкогольное и наркотическое опьянение отрицает, ссылается на частичное запамятование событий в тот период, не может объяснить мотивы своего поведения, «наверное, я не сознавала, что это мой сын, иначе бы я такого не сделала». Свои взаимоотношения с потерпевшим характеризует как «хорошие». Отмечает, что «были голоса, я с ними спорила». Жалоб активно не предъявляет.
Используемые методики: С МИЛ (стандартизированный многофакторный метод исследования личности) — исследование индивидуально-психологических особенностей. Результаты обследования по методикам. Отмечаются ярко выраженные черты личности: аффективная ригидность, склонность к застреванию на фрустрирующих обстоятельствах с тенденцией к экстраполяции враждебных переживаний на окружающих, с формированием труднокорригируемых концепций и идей, подозрительность, обидчивость, эмоциональная неустойчивость, аффективная насыщенность переживаний, некоторое своеобразие и избирательность смыслового восприятия, ограничение социальных контактов, асоциальная направленность интересов, моральное огрубение. Актуальное состояние характеризуется чувством вины, сниженным фоном настроения.
Комиссия пришла к заключению, что А. А. Р. обнаруживает признаки синдрома зависимости от алкоголя с употреблением в настоящее время (активная зависимость), средней (второй) стадией зависимости, на фоне которой развилось временное психическое расстройство в виде преимущественно галлюцинаторного расстройства, сочетающегося с вторичным галлюцинаторным бредом того же содержания, вследствие употребления алкоголя в сочетании с синдромом зависимости от опиоидов, с воздержанием в настоящее время (ремиссией), средней (второй) стадией зависимости (F10.242, F10.52, F11.202 по МКБ-10). Данный вывод подтверждался анамнестическими сведениями о злоупотреблении спиртными напитками, в том числе в форме многодневного ежедневного пьянства (запоя), непосредственно предшествующего возникновению психотического состояния. По словам самой подэкспертной, она употребляла спиртное в конце ноября, с 3 по 6 и 8 декабря за 3-4 дня до появления «голосов» комментирующего характера и истинных зрительных галлюцинаций. По данным приложенной к уголовному делу характеристики, показаний соседей, объяснениям оперуполномоченного также следует, что сама испытуемая вместе с матерью часто принимала спиртное и ранее, в доме часто бывали пьяные мужчины. При патопсихологическом обследовании выявляются особенности личности, свойственные женскому алкоголизму: эмоциональная неустойчивость, аффективная насыщенность переживаний, ограничение социальных контактов, асоциальная направленность интересов, моральное огрубение. Спустя несколько дней после пятидневного пьянства у подэкспертной появляются истинные вербальные галлюцинации с экстрапроекцией, комментирующим содержанием крайне неприятного характера, сопровождающиеся отдельными изолированными истинными зрительными галлюцинациями в виде видений особого рода лучей - белых полос, передвигающихся и «заползающих» в интимные места тела сына и ее собственного. При этом, как следует из рассказа подэкспертной, данное состояние не сопровождалось помрачением сознания, сохранялась ориентировка в окружающей ситуации, времени, месте пребывания и собственной личности, с учетом чего ею и предпринимались действия и поступки, включая и сам факт убийства. Переживания и внешние обстоятельства нескольких дней, предшествующих убийству и сопровождавшие ночь правонарушения, сохранились в памяти полностью и воспроизведены подэкспертной на допросе у следователя и при настоящем обследовании, т.е. данное временное психическое расстройство не являлось алкогольным делирием. В то же время вследствие истинных вербальных и зрительных галлюцинаций у подэкспертной развилось кратковременное бредовое расстройство галлюцинаторного происхождения, содержание которого полностью соответствовало содержанию галлюцинаторных переживаний, носило характер острого быстро текущего вторичного бреда «морального осуждения» и определяло криминальное поведение подэкспертной. Поскольку в клинической картине на первом месте выделялись истинные вербальные и зрительные галлюцинации, данное временное психическое расстройство следует квалифицировать как преимущественно галлюцинаторное. Факт попытки самоубийства подтверждается не только рассказом подэкспертной, но и результатами судебно-медицинской экспертизы. Следует отметить самокупирование данного временного психического расстройства в течение нескольких последующих дней и появление психогенно обусловленной субдепрессии как реакции личности на совершенный ею факт убийства собственного сына. Уровень снижения настроения не превышает невротический, пограничный и не требует специальных мер медицинского характера. Наличие синдрома зависимости от опиоидов в стадии ремиссии подтверждается самопризнанием подэкспертной фактов двухлетнего употребления раствора вытяжки мака с наличием типичной «ломки», с отрицанием употребления наркотического средства в течение последних лет. Учитывая все перечисленное выше, комиссия констатировала, что. на момент совершения инкриминируемого деяния подэкспертная находилась в состоянии временного психического расстройства в форме преимущественно галлюцинаторного расстройства вследствие употребления алкоголя и не могла по своему психическому состоянию осознавать фактический характер своих действий, их общественную опасность, не могла руководить своими действиями. В настоящее время, учитывая самокупирование психотического состояния, степень изменений личности, она может осознавать фактический характер своих действий и может руководить ими, может участвовать в судебно-следственных действиях и может давать по делу правильные показания. Учитывая наличие признаков синдрома зависимости от алкоголя средней степени, возникновение временного психического расстройства той же этиологии с особенно жестокими и опасными агрессивными действиями (убийством собственного сына), возможностью возобновления употребления алкоголя и возможностью повторения временного расстройства психической деятельности вследствие употребления алкоголя комиссия пришла к выводу, что в соответствии со ст. 21, 97 п. 1 «а», 99 п. 1 «г» УК РФ подэкспертная нуждается в применении принудительных мер медицинского характера в виде стационарного лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением, так как в соответствии со ст. 101 п. 4 УК РФ А. А.Р. по своему психическому состоянию с учетом возможной динамики основного психического расстройства в силу тяжести совершенного правонарушения представляла особую опасность для себя и других лиц и требовала постоянного интенсивного наблюдения.
Итак, в анамнезе мы встречаемся с тремя экзогенными вредностями — употреблением наркотических средств опийного ряда, алкоголизмом и травмой головного мозга (правда, не подтвержденной документально). В лучших традициях алкогольных психозов он развивается спустя три-четыре дня после запоя. У пациентки появляются истинные зрительные галлюцинации, сразу же нестандартные по своим проявлениям — лазерные лучи в виде особых белых полос. Параллельно воспринимался комментарий в виде вербального галлюциноза, растолковавший ей, что это — часть хитроумного плана опозорить ее сына через совращение его особым видом педерастии. Судя по всему главным «толкателем» совершенного убийства послужил не галлюциноз, а именно галлюцинаторный бред, т.е. суждения больной, интеллектуальная переработка переживаемых видений и голосов. В который раз мы встречаемся с «горем от ума». Только полное бредовое инобытие человека способно погасить материнский инстинкт. В выводах акта психоз назван преимущественно галлюцинаторным. Нам же представляется, что это был сложный галлюцинаторно-бредовый психоз, ибо конечный результат бредового представительства оказался решающим при совершении тяжелого деликта.