Возбудимая личность (эмоционально-неустойчивая, эпилептоидная). В тридцатые годы П.Б. Ганнушкин разделял возбудимых и эпилептоидных психопатов. ВМКБ-10 они объединены в одну группу. Не будем вдаваться в теоретические споры. В основе этой личности — «букет» врожденных особенностей темперамента. Она наиболее биологизирована, если так можно выразиться. Очень низкий порог, при котором внешнее воздействие вызывает ответную эмоциональную реакцию. Как правило, преобладает экстравертированость как черта темперамента. Наиболее трудно эти личности переносят ситуации, требующие терпения, ожидания, взвешенных решений, спокойной рассудительности. У них преобладают прямые, немедленные ответы, часто с применением грубой силы, не считающейся с возможным поражением, получением увечья и даже смерти. Эпилептоидная конституция добавляет злопамятность, брутальность, застреваемость на обидах, властность. П.Б. Ганнушкин вообще не выделял возбудимую психопатию; в МКБ-10 этот тип личности описан под названием эмоционально-неустойчивых. Но основными, главными качествами таковой личности все же следует, видимо, признать эпилептоидные черты, ибо именно они характерологичны. Сама по себе эмоциональная несдержанность, возбудимость есть в большей степени принадлежность темперамента, т.е. биология, а не психика. П.Б. Ганнушкин акцентирует внимание на себялюбии, честолюбии. В семейной жизни люди этого типа «несносные тираны, устраивающие скандалы из-за опоздавшего на несколько минут обеда, подгоревшего кушанья, плохой отметки сына или дочери, сделанной женой без их спроса покупки». Среди них много азартных игроков, безумных храбрецов, «не знающих меры ни в жестокости, ни в любовной страсти». Из всех психопатических личностей именно эмоционально-неустойчивые (эпилептоидные) феноменологически наиболее ярки, узнаваемы, непосредственно воспринимаемые врачом-пси- хиатром. Все, что находится внутри их души и сознания, в короткие секунды находит бурный выход наружу. Прекрасно рисует психологический портрет таких личностей Ф.М. Достоевский в характерах Дмитрия Карамазова и Рогожина. Вот отрывок сцены встречи братьев и отца Карамазовых у старца.
«Молчать! — закричал Дмитрий Федорович, — подождите, пока я выйду, а при мне не смейте марать благородную девицу... Не позволю!
— Ложь все это!Снаружи правда, внутри ложь!— весь в гневе дрожал Дмитрий Федорович. — Батюшка!Я свои поступки не оправдываю; да всенародно признаюсь: я поступил как зверь с этим капитаном и теперь сожалею и собой гнушаюсь за зверский гнев...». «О, чтобы черт!... — взревел вдруг Митя и изо всех сил ударил кулаком по столу... Митя плюнул и быстрыми шагами вышел из комнаты, из дома, на улицу, в темноту! Он шел как помешанный, ударяя себя по груди...и вдруг залился слезами, как малый ребенок. Он шел и в забытьи утирал кулаком слезы» [26].
В личности Дмитрия Карамазова мы опознаем ту часть эмоционально-неустойчивой аномалии личности, которую советская постганнушкинская психиатрия именовала возбудимой личностью.
В следующем примере мы установим некоторые определяющие признаки эпилептоидной психопатии. В трех маленьких отрывках текста Ф.М. Достоевского описан внутренний мир эпилептоида:
«Я, как тебя нет предо мною, то тотчас же к тебе злобу и чувствую, Лев Николаевич. В эти три месяца, что я тебя не видел, каждую минуту на тебя злобился, ей-богу. Так бы тебя взял и отравил чем-нибудь...Рогожин вдруг бросил картину и пошел прежнею дорогой вперед. Конечно, рассеянность и особое, странно-раздражительное настроение, так внезапно обнаружившееся в Рогожине, могло бы, пожалуй, объяснить эту порывча- тость...Глаза Рогожина засверкали, и бешеная улыбка исказила его лицо. Правая рука его поднялась, и что-то блеснуло в ней, князь не думал ее останавливать. Он помнил только, что, кажется, крикнул: — Парфён, не верю!»