Принято выделять и эпилептоидный тип личности. В психиатрической практике он встречается очень редко, поскольку специфичен для неврологического заболевания — генуинной эпилепсии, нарастая в своих проявлениях главным образом по мере увеличения числа судорожных припадков. Его основной признак — застойность («вязкость») интенсивных эмоций, что, видимо, отражает особенности патофизиологических процессов в нервной системе. Характерным для эпилептоидов следует считать не сочетание таких признаков, как мстительность, властность, эгоистичность, угодливость, утрированное подобострастие (эти психологические особенности отличают широкие слои населения), а стойкость, выраженность этих признаков и неспособность их скрывать. Как и при всех других органически обусловленных нарушениях, здесь повышена вероятность признаков астении и эксплозивности (см. раздел «Общее и частное в психопатологии»).
Во всех возрастных периодах органически обусловленные расстройства личности приводят к существенным поведенческим проблемам преимущественно при сочетании с психопатологическим диатезом, когда свойственные последнему некритичность или аффективные нарушения делают капризное, несдержанное или эксплозивное поведение особенно нетерпимым для окружающих.
Астеническую и возбудимую психопатии также следует рассматривать не как самостоятельную нозологическую единицу, а как последствие органического поражения центральной нервной системы (раздел F0 МКБ-10).
Резюмируя возможность концептуальной дифференциации психических расстройств с учётом как их происхождения, так и клинических проявлений, следует сделать заключение, что в психиатрии по-настоящему чётко можно разграничить только экзогенно-органические и функциональные расстройства. И в том, и в другом случае с уверенностью можно определять лишь основы происхождения патологии, что не исключает возможности дополнительного влияния иных факторов в конкретных клинических наблюдениях. Основа функциональной патологии — генетическая, т.е. конституциональная, эндогенная, в понимании Э. Крепелина. Без этой основы нет функциональной психической патологии. (Следует напомнить, что душевное страдание, социальная дезадаптация и необходимость помощи или поддержки ещё не указывают на патологию, если они полностью соответствуют обстоятельствам.) Значимость других, в частности психогенных, факторов ниже, хотя они и могут являться одним из условий манифестации или обострения расстройства. Основа экзогенно-органических расстройств — соматоневрологическая патология, хотя она может сочетаться с иными неблагоприятными воздействиями, роль которых может оставаться неверифицированной (когда, например, сочетаются черепно-мозговая и психическая травмы).
Изложенный взгляд на психиатрическую систематику (по сравнению с традиционными воззрениями) более органично соответствует накопленному опыту лечения психических расстройств; он заставляет скорректировать положение об относительной независимости эффективности психофармакологических средств от происхождения расстройств (так называемую синдромальную, а не этиологическую ориентированность фармакотерапии). Поскольку бред и маниакальный аффект по своему происхождению всегда эндогенны, нельзя утверждать, что нейролептики эффективны и при экзогенно-органических нарушениях. Точно так же антидепрессанты показаны при депрессивном аффекте, природа которого обязательно функциональная. Соответственно, основное показание для ноотропных средств — экзогенно-органические нарушения. Комбинирование этих классов психотропных средств необходимо при сочетании экзогенно-органических и функциональных расстройств, что бывает совсем не редко. Более тщательного изучения требует вопрос о взаимном потенцировании эффективности различных психотропных средств.
Решающее значение в терапии экзогенно-органической патологии имеет ликвидация конкретной соматоневрологической проблемы. Например, при опухолях головного мозга показано оперативное вмешательство, при высокой лихорадке — уменьшение интоксикации, а при последствиях черепно-мозговых травм приходится только способствовать регенерации мозгового субстрата менее радикальными методами. Таким образом, выбор терапевтического подхода во многом зависит от этиологии расстройства.
При функциональной психической патологии различные методы психотерапии и биологической терапии (шоковые методы, психофармакологическое лечение), видимо, имеют общий знаменатель: преимущественное воздействие на реактивно-позитивные компоненты симптоматики. На примере анализа депрессивного аффекта была показана возможность вторичного развития негативного феномена (ангедонии) на фоне позитивного (например, сожаления в связи с утратой близких). Такая взаимосвязь означает возможность формирования «порочного круга». То же самое наблюдается и при других двухкомпонентных симптомах. (В меньшей степени это относится к бреду, при котором ложная догадка вряд ли углубляет некритичность.) Образование порочных кругов ведет к задержке наступления ремиссий, а уменьшение реактивности, т.е. воздействие на позитивные компоненты симптоматики, с помощью биологических методов или психотерапевтических процедур — к разрыву порочных кругов, способствуя формированию ремиссий. (О прекращении бредообразования судят вопреки сохраняющемуся резидуальному бреду.)