Один из часто встречающихся видов параноидного синдрома - синдром бреда обыденных отношений, носящий часто иное название — бред малого размаха. При этом варианте синдрома мы встречаемся с бредом ущерба, отравления, бредом обьщенных отношений, иногда с архаическим (древним) бредом колдовства. Как правило, бредовому толкованию подвергаются обычные факты бытовой жизни, ограниченный круг близких людей, соседей, знакомых. Больные всегда активно «разоблачают» врагов, добиваются восстановления ущерба, торжества справедли­вости.

Соседка по подъезду в возрасте свыше 70лет настирывает по три-четыре раза свое белье, считая, что соседи специально гадят на него, вытряхивают рядом с бельем пыль с ковров и половиков, быстро проезжают на автомобилях, мелко пакостят. Дед, ветеран войны, травматик-энцефалопат, устанавливает на стене общей коммунальной кухни видеокамерный глазок, выслеживающий всех, кто «залезает» в его холодильник воровать кефир и сливочное масло. Другой дед, баловавшийся по молодости охотой, установил кап­кан перед входной дверью, чтобы поймать «наконец-то» вора из соседней квартиры, ко­торый «через замок» проникает в его дом и таскает яйца, да так хитро, что «не сразу заметишь». Только если пересчитать обязательно три раза, не досчитаешься одного яйца. В капкан «угодил-таки» сосед, который намеревался предупредить деда о приходе почтальона. С поврежденной ногой сосед отправился в поликлинику. Бабушка с гиперто­нической болезнью, по характеру чистюля, постоянно замечала «какашки чужих кошек» возле своей двери. При этом она узнавала «свои какашки» и безропотно смывала их. Но когда ей попадались «чужие», звонила к соседке по этажу и обвиняла ее в том, что она специально дрессировала свою кошку портить жизнь старой женщине.

Если мы поразмыслим об этом виде бреда, первое, на что невольно обратим внимание, — на понятность и узнаваемость этих идей. Чтобы «вчувствоваться» в их содержание, эмпатически пережить то, что переживает старик-сосед, чтобы «тран­спонироваться» в его внутренний душевный мир, Hef необходимости совершать познавательный подвиг, достаточно вспомнить обычные сцены коммунальной жизни, перечесть еще раз М.А. Булгакова с его гениальным определением, как «квартирный вопрос испортил жизнь москвичам». Это настолько понятный и уз­наваемый вид бреда, что при нем больной, согласно нашим суждениям, никогда не находится в «инобытии», он всегда здесь, на нашей грешной, коммунальной почве, рядом с нами, он не думал переходить «на другие берега» и не думал «замыкаться в улитке» болезненного аутизма, он, наоборот, навязывает всему окружающему миру свою коммунальную «правду». Изумительные примеры бреда малого размаха (бреда ущерба) можно встретить в художественной литературе. В романе А. Мари­ниной «Пружина для мышеловки» мы встречаемся со стариком, старше восьмиде­сяти лет, который обвинял племянницу в воровстве, в том, что она не кормит его, не разрешает брать со стола сладости и пищу. Участковый милиционер, услышав эти обвинения, зайдя в комнату к старику, увидел следующее: «...в глубоком мягком кресле восседал дядя Жора с телевизионным пультом в руке. Напротив него стоял до­рогой телевизор с большим экраном. Помимо кресла и телевизора, здесь стояли кро­вать, аккуратно застеленная и накрытая золотистым шелковым покрывалом, шкаф для одежды, небольшой диванчик с подушками и шерстяным пледом и два стола. ...большой стол, расположенный рядом с креслом, поразил мое воображение напрочь: он весь был уставлен большими и маленькими вазочками с конфетами, халвой, зефиром, пастилой, печеньем разных сортов. На отдельной тарелке лежали несколько изрядньсх кусков того самого торта, на который с таким вожделением глядел старик, находясь в гостиной. Надо признать, на том столе, за которым меня собирались поить чаем, разнообразие десертов было не столь изобильное, как здесь у дяди Жоры...

— Зачем ты это трогаешь — завопил он. — Ты у меня и так все украла, это мое последнее, на похороны отложено. Вот товарищ из милиции, я при нем официально заявляю: ты воровка, ты все у меня украла, оставила нищим и бездомным. У меня было все!А теперь у меня ничего нет!» [49].

Парафренные синдромы — последние из рассматриваемых бредовых расст­ройств. Частично мы касались этих синдромов, когда изучали бред величия, бред Котара и иные виды фантастического бреда. Итак, парафренный синдром - один из самых сложных по своей структуре. Он включает в себя многочисленные и разные по фабуле виды бреда. Перечислим основные из них. Идеи величия, бо­гатства, иного происхождения, мессианства, воздействия, антагонистический (манихейский) бред, метаморфозы, одержимости, ипохондрический (Котара). Нередко бред сопровождается псевдогаллюцинациями, фантастическими конфа- буляциями, психическими автоматизмами. Как правило, имеется аффективное сопровождение — благодушие, приподнятость настроения, гипоманийная окрас­ка. Еще в 1939 г. советский психиатр Коган издал в Одессе монографию, посвя­щенную парафрениям. Сейчас — это библиографическая редкость. Он выделял четыре вида парафрений, считая их как бы отдельным видом психоза. Если не настаивать на самостоятельной нозологии, то эта классификация является одной из лучших. Он различал следующие парафрении: фантастическая, систематизи­рованная, галлюцинаторная и конфабуляторная.