В последние годы вышло немало руководств по общей психопатологии. В некоторых из них смазывается коренное отличие псевдогаллюцинаций от иных нарушений восприятия, в отличие от автора акценты расставляются иначе, и прежде всего обращается внимание на внутреннюю проекцию. На самом деле у В.Х. Кандинского - это только один из признаков, и не самый главный. Мы убеждены, что молодому врачу необходимо вчитаться в подлинник текста монографии В.Х. Кандинского, так как настоящая психопатология начинается с этой тоненькой книги. Итак, давайте вместе расставим акценты.
Во-первых, сам автор и мы вослед оцениваем как главный признак — отношение больного к псевдогаллюцинаторным образам как к чувственным образам, реально не существующим. Почему это важно? Отсюда проистекает степень социальной опасности данных психопатологических переживаний. Она ниже, чем у истинных галлюцинаций, какого бы содержания они ни были. Более того, в течение многих лет существования псевдогаллюцинаций больные привыкают к ним, сживаются с ними, учатся сосуществовать с этими сложными переживаниями.”
Во-вторых, автор выделяет как важнейший признак — высокую чувственную определенность и законченность псевдогаллюцинаторных образов, чем они и отличаются от так называемых «психических галлюцинаций Байарже: «Образ гусара в красной фуражке, синем мундире и малиновых штанах...видится внутренне...спонтанно является не перед телесными очами ...но перед очами духовными, именно перед внутренне зрящим субъектом ...воспринимается сознанием...сразу со всеми мельчайшими своими частностями...В этом живом и до мельчайших подробностей отчетливом чувственном образе ничто не может быть изменено произвольными усилиями воображения».
В начале двадцатого столетия К. Ясперс создавал новую психопатологию, в основу которой положил философию Э. Гуссерля. Он стремился получить аподиктическое (достоверное) знание о внутренних психических процессах человека, куда нет доступа постороннему сознанию. Одним из главных стремлений К. Ясперса было получить, по возможности, более цельное и законченное знание о том, что он именовал «объемлющим». Описанные В.Х. Кандинским феномены псевдогаллюцинаций, наблюдаемые психопатологом изнутри больной души, с учетом качества «законченности», которым характеризовались псевдогаллюцинации, и есть одно из лучших воплощений заветного желания К. Ясперса.
В-третьих, автором отмечается навязчивость (насильственность, сделанность). Данный признак, как отмечали многие последующие интерпретаторы В.Х. Кандинского, вводит псевдогаллюцинации в круг феноменов синдрома психического автоматизма. Но здесь необходимо сделать небольшую оговорку. Речь идет не только об оценке внешнего воздействия и сделанности кем-то данных переживаний, но и о непосредственно переживаемом больным чувстве чуждости, непринадлежности своему «я» этих псевдогаллюцинаций. В психиатрии известно несколько феноменов, при которых отмечается тотальная чуждость этих переживаний сознанию «я». К ним относятся, например, переживания человека в состоянии сумеречного помрачения сознания, тотальная амнезия которых также полностью отчуждает эти переживания от больного, он воспринимает и переживания, и собственные действия, как абсолютно чуждые.
В-четвертых, сам автор и мы вслед за ним выделяем интрапроекцию как один из признаков псевдогаллюцинаций. Больные видят внутренним зрением и слышат внутренним ухом. Необходимо помнить, что встречается много нарушений восприятий, имеющих интрапроекцию (в том числе и висцеральные галлюцинации, о которых мы ранее уже говорили). Именно поэтому кажется оправданным поместить этот признак только на четвертое место. Пришло время рассмотреть каждый из отдельных видов описанных В.Х. Кандинским псевдогаллюцинаций.
Вот пример зрительных псевдогаллюцинаций из книги В.Х. Кандинского:
«Долинин... одно время в течение нескольких дней подряд видел неотвязный псевдогаллюцинаторный образ: раскрытая на манер шкафа «Нюрнбергская красавица», в одной половине которой стоял он, Долинин, с искаженным от ужаса лицом и поднявшимися дыбом волосами». (Зрительная аутоскопическая псевдогаллюцинация.) Другой больной «видит ведьму со всеми ее атрибутами (три ружья, бутыль с динамитом, медная труба) лишь внутренне, но так ясно и отчетливо, что может со всеми подробностями рассказать, в каком положении она находилась в данную минуту, какое у нее выражение лица. Что это не настоящая галлюцинация зрения видно из того, что Максимов обыкновенно видит свою ведьму с очень больших расстояний и притом сквозь стены зданий. Больной ничуть не думает, что ведьма показывалась ему телесно, напротив, он прямо выражается, что видит ее «духом» своим» [31].