Уже значительно позже В.Х. Кандинского психиатр Ноишевский конкретизировал один из признаков псевдогаллюцинаций — псевдогаллюцинаторный образ не занимает места в реальном пространстве, и вследствие этого от него невозможно отвернуться.
Описывая псевдогаллюцинации зрения, В.Х. Кандинский приводит блестящий образец логики психически больного, которую нельзя обозначить «кривой логикой» или «паралогикой». Это пример того, что К. Ясперс позже описывает так: логика служит для построения бреда. В.Х. Кандинский описывает delirii metamorphosis (бред метаморфоза) во всей его сложности и комплексности, как единый «объемлющий» феномен, который невозможно разделить на составные части: вот бред, вот галлюцинации, а вот псевдогаллюцинации. Именно так мы пытаемся порой разложить единый статус больной, в силу чего он теряет свое неповторимое лицо, уникальность и приводит к диагностическим ошибкам.
«Такой больной может и не галлюцинировать зрением, и когда он осматривает, например, свои руки, то не видит на них волчьих когтей и шерсти. Но стоит лишь ему не смотреть на свои члены или закрыть глаза, как в помощь галлюцинациям осязания и общего чувства являются псевдогаллюцинации зрения, в которых конечности больного уже являются волчьими лапами. То обстоятельство, что ликантроп видит у себя вместо волчьих лап обыкновенные человеческие руки и ноги, никак не может служить противовесом против интуитивно получившегося и потому в своей непосредственной достоверности несокрушимого убеждения, что он превращен в волка. В этой области нет логики, или вернее сказать, существует совсем особая болезненная логика, болезненная, впрочем, только потому, что коренной посылкой здесь берется галлюцинация или непосредственное болезненное чувство. В нашем примере ликантроп может судить так: я превращен в волка, однако я вижу у себя человеческие руки и ноги; значит, мои волчьи лапы для меня невидимы, а видимые человеческие руки и ноги — обман зрения. В самом деле, невидимость шерсти на теле здесь ничего не значит перед фактом ощущения ее присутствия на теле, равно как и перед еще более важным фактом чувства своего «на волчий манер» измененного сознания» [31].