Учитывая данные анамнеза, материалы уголовного дела, протокол судебного заседания, психическое состояние на момент данного освидетельствования, комиссия пришла к заключению, что С.И. страдает хроническим психическим расстройством, параноидной шизофренией с приступообразно-прогредиентнымтечением, непрерывно текущим паранойяльным бредом ипохондрического содержания, с несколькими приступами психотических состояний иной структуры. В частности, на момент совершения противоправного деяния у нее отмечался психотический приступ с быстрым формированием острого чувственного бреда колдовства, преследования, с синдромом Фреголи, наплывом вербальных псевдогаллюцинаций, на фоне чего и произошло правонарушение.
Учитывая появление частичной критики к психотическому состоянию, имевшему место на момент совершения ею противоправного деяния, понимание ею болезненного происхождения переживаний, приведших ее к совершению убийства матери, глубокого и искреннего сожаления о случившемся, имеющиеся на момент проведения АСПЭ непрерывно текущие психопатологические расстройства давали основания говорить о неполной ремиссии в течении хронического заболевания. Выраженность систематизированного интерпретативного бреда заражения на момент проведения освидетельствования была такова, что не требовала проведения стационарного принудительного лечения. При вынесении рекомендации о характере терапии комиссия исходила из констатации того, что испытуемая уже прошла курс лечения в психиатрическом стационаре вне связи с имевшим место правонарушением, затем дважды в «стационаре на дому», добровольно являлась на прием к участковому врачу, получая при этом нейролептические препараты пролонгированного действия, а также дважды и на освидетельствование при проведении комиссии АСПЭ. На момент проведения АСПЭ продолжался следующий плановый курс лечения в амбулаторных условиях. Комиссия учитывала и появление частичной критики к перенесенному острому психотическому эпизоду, и факт терапевтического сотрудничества с представителями психиатрической службы. В соответствии со ст. 99 п. 1а УК РФ, ст. 101 п. 1 УК РФ комиссия рекомендовала проведение амбулаторного принудительного лечения у врача-психиатра. Суд согласился с рекомендацией комиссии АСПЭ. Нам осталось прочитать последние листы в амбулаторной истории болезни. В соответствии с решением суда, С.И. находилась на амбулаторном принудительном наблюдении и лечении у врача-психиатра с 19.02.04 г. до 12.08.04 г. Затем суд выносит решение об отмене принудительного наблюдения и лечения, и комиссия врачей-психиатров переводит ее в группу амбулаторного добровольного наблюдения. К ежемесячным посещениям психиатром больная относится негативно, как, впрочем, и ее дочери. Два последующих года дневники повторяют одно и то же. Вот последняя запись от 08.07.06 г.
«Самостоятельно пришла на контрольную явку. Жалоб не предъявляет. Продолжает работать на рынке. Сон достаточен. Настроение ровное. Аппетит и физиологические отправления в норме. В семье отношения спокойные, хорошие. Опрятна. Выглядит эффектно, пользуется косметикой. Двигательно упорядочена. Отвечает по существу. Мышление последовательное, обычного темпа. Эмоционально холодна. Острой психопродуктивной симптоматики не выявляется. Критики нет».
Как видим, в стандартных и формальных дневниках ничего нет о главном психическом нарушении — систематизированном бреде. Последнее упоминание о нем мы находим в дневнике от 17.02.05 г., где одной фразой подтверждается: «...бредовая симптоматика по поводу гепатита сохраняется». Подводя итог о судьбе этой сложной и общественно-опасной больной, мы должны констатировать, что своеобразной особенностью критики к перенесенному острому эпизоду, в ходе которого С.И. совершила убийство матери, является, с одной стороны, понимание болезненности имевшихся на тот момент переживаний, но, с другой стороны, - объяснение их происхождения наличием гепатита С, т.е. вплетение самого психотического эпизода в ткань непрерывно-текущего систематизированного паранойяльного бреда. Как маска артиста древнегреческого театра, одна сторона которой улыбается, а другая печалится, так и критика со стороны измененной болезнью личности была адекватной на содержание острого приступа и абсолютно неадекватной, как только эта личность начинала оценивать содержание непрерывно текущего бреда. Для онтологически измененного бредового статуса больной приступ — чужеродный элемент, не вписывающийся в ее иное, инобытийное существование и сознание, и она тут же навешивает на него ярлык психоза, сумасшествия, причина которого, по ее мнению, заражение гепатитом С, т.е. основное содержание систематизированного бреда, полностью формально совпадающее по содержанию с имеющейся реальностью. Удивительным является и то, что почти все родственники и близкие больной рассуждали точно так же. Это не было индуцированным бредом, это были оценки так называемого «обыденного сознания», для которого вполне понятным был психоз, вызвавший тяжкое правонарушение, но согласиться с врачами, что в течение нескольких лет развивался систематизированный бред заражения инфекционным заболеванием, сочетающийся с наличием в действительности этого самого заболевания, они никак не могли.