Шизофрения в детском возрасте. Детская шизофрения, среднепрогредиентная

Шизофрения в детском возрасте

Организм ребенка бурно растет и развивается. Психическая жизнь находится в таком же динамическом процессе. Значит, на клиническую картину психичес­кого заболевания накладывается отпечаток роста. Ребенок — маленький челове­чек в развитии, следовательно, и психическая жизнь — не завершена в развитии, так же как и психическая патология. Идет обмен «ударами». Болезнь наносит «удар» по процессу развития, и он видоизменяется — замедляется, деформируется или приостанавливается. Но и развитие наносит «удар» по клинической картине болезни, и она становится иной — незавершенной, отрывочной, парадоксально мозаичной. Рассмотрим примеры детской шизофрении со схожей симптомати­кой, но с разным финалом. В сравнении легче будут восприниматься особеннос­ти детской шизофрении. Два других примера дадут представление о негативных проявлениях и прогредиентном течении процесса.

Случай 10. Детская шизофрения, среднепрогредиентная

Н. Олег, 1997г. рождения.

Поступил по направлению детского психиатра с жалобами (со слов мамы) на тре­вожность, боязнь темноты, ночные пробуждения со страхом. Боялся, что на улице зада­вит машина. Из анамнеза известно, что наследственность отягощена: дядя по линии отца находился под наблюдением у психиатра (со слов мамы). Родители являются члена­ми секты «Свидетели Иеговы».

(Отмечаем существенную генетическую отягощенность.)

Ребенок родился от первой беременности, протекавшей с токсикозом, на фоне анемии. Роды в срок, тяжелые, безводный период в течение 10 ч. По шкале Апгар 7—8 баллов. В ди­агнозе при выписке из роддома: ПП ЦНС, ХВУГ. На первом году наблюдался у невропатоло­га по поводу кривошеи, синдрома пирамидной недостаточности и внутричерепной гипер­тензии. В 6 мес. перенес бронхит, после чего отмечались РАП, проводилось лечение. Раннее развитие: в 2 мес. стал держать головку, в 11 мес. — ходить. Первые слова — к году, фразо­вая речь — к трем годам. В детский сад пошел в 2 года и 4 мес., адаптировался очень слож­но. Воспитатели говорили маме, что ребенок «...заторможенный...», мог «...задумывать­ся...», не обращая внимание на окружающую обстановку. С детства предпочитал играть в конструктор, собирал различные машины, порой придумывал для них какие-то новые фун­кции. Около трех лет появилась боязнь цветов, растений. Мальчик ходил только по асфаль­ту, если было необходимо пройти какой-то участок пути по траве, настаивал, чтобы его взяли на руки. Однажды у бабушки в гостях понял, что растительный орнамент есть на линолеуме, обоях, покрывале и т.д. Очень испугался, расплакался, стал беспокойным, затем нашел место, где часть линолеума была оторвана, встал туда, закрыл глаза, начал кри­чать, был напряженным, пока родители не увели его из квартиры.

(Заболевание манифестирует в 3-летнем возрасте с навязчивых страхов, сразу приобретших несколько вычурный необычный характер.)

Постепенно этот страх прошел. К моменту поступления боялся темноты, так как видел «... разные фантастики. Есть белый фантастик, это Нух...,... они меня могут за­брать в эту фантастику ...». Засыпал только со светом. За три месяца до поступления начал стесняться раздеваться перед родителями. С недавнего времени очень боялся по­пасть под машину, даже когда просто шел по тротуару. Любил, когда мама читала ему про планеты, космос.

Психический статус. Внешне опрятен. Выражение лица несколько экзальтирован­ное, глаза блестят. Двигательная сфера необычна: ребенок активно жестикулирует, принимает порой театральные позы с вытянутой вперед рукой, может во время беседы расхаживать по кабинету.

(В психическом состоянии ребенка сразу же обращает на себя внимание нео­бычная двигательная сфера — с элементами патетики и микрокататонической симптоматики.)

Внимание привлекается с трудом, крайне поверхностно, нужно по несколько раз за­давать один и тот же вопрос, акцентировать его на сути, так как нередки сначала от­веты мимо, затем, вникнув, отвечает. Многословен. Мышление расплывчатое, имеют место «соскальзывания», элементы обстоятельности. Характерны вычурные фразеологи­ческие обороты.

(Мы можем констатировать наличие качественных нарушений мышления, являющихся более типичными для больных более зрелого возраста.)

Дистанция со взрослыми несколько сокращена. Интеллект грубо не нарушен. Эмо­ционально неоднороден, временами парадоксален: спокойно прошел в отделение, оживлен­но беседуя с врачом, осмотрел все помещения, однако, увидев в игровой елку, насторожил­ся, замкнулся, встревоженно спрашивал: «Ведь не будем Новый год устраивать ?» В ходе расспросов выяснилось, что очень испугался, что его заставят отмечать Новый год, а в их семье этого не делается.

Психический статус во время пребывания в отделении. Внешне опрятен. Выражение лица спокойное. Мимические движения сдержанные. По приглашению прошел в кабинет, сел на предложенный стул. Поза непринужденная, периодически мальчик постукивает носком сандалии по полу. Внимание привлекается. В беседу ребенок вступает свободно, иногда, не удерживая должную дистанцию, переходит в разговоре со взрослым на «ты». На вопрос о его страхах заявил: «Я боюсь темнотучки...» Утверждал, что «... страх жи­вет в сердце, а фантастики живут в мозге ...». Описывал «... белый фантастик ...» как «... треугольник с зубами...», который «...выходит из мозга, а потом исчезает в стене...»

(Происходит визуализация представлений, с возможным переходом в галлю­цинаторные, а затем в псевдогаллюцинаторные расстройства.)

Рассказ ребенок сопровождает активной жестикуляцией, но «видения» не вызывают ужа­са мальчика. Он утверждает, что видит их, но знает, что это кажется. В рассуждениях ребенка отмечаются аграмматизмы, некоторая расплывчатость наряду с тем, что словар­ный запас обширный и мальчику знакомы достаточно сложные термины. Употребляет вы­чурные выражения: «Яхочу дотронуться глазами до гирлянд на потолке...», «... чувствитель­ная опасность попасть под машину...» Характерны отвлекаемость внимания и «уход» от во­проса. Эмоционально скуп, своеобразен: по просьбе прочитать стихотворение о маме (довольно лиричное) повторяет строки монотонным голосом, утверждает, что больше всех родственников любит «...Иегову...» Голосом, лишенным соответствующих модуляций, про­чел, по его мнению, смешные стихи. В отделении увлекся шумными играми с идентификацией себя с животными: «...Я дядя-бабочка...» Игра может носить всепоглощающий характер. Общение с детьми складывается сложно, так как способность к установлению и поддержа­нию межличностных контактов ограничена.