Реабилитация душевнобольных начинается в Европе и России с внедрения в психиатрию системы «не стеснения», предложенной Джоном Конолли. В своем докладе он пишет: «Я вступил в должность врача 1 июня 1839 года. Отношение врачей к насильственным мерам здесь было таким же, как во всех домах умалишенных. Но после 1 июля, всякий раз, когда я требовал ежедневный отчет о применении мер стеснения, таковых было не больше 18 на 800 больных, с июля их число никогда не превосходило 8, а после 12 августа ограничивалось одним. Начиная с 12 сентября, насильственными мероприятиями уже перестали пользоваться» [32]. При новой системе они были заменены удерживанием больных руками служителей и изолированием их в отдельных комнатах, которые иногда обивались матрацами. Эти усовершенствованные изоляторы представляли большой шаг вперед, если сравнивать их, например, со смирительным стулом или рубашкой. Раньше всех других стран и в наиболее полной степени осуществила заветы Дж. Конолли Шотландия. В начале 70-х годов XIX в. Бетти Тьюк заявил, «что он противник полумер и потому полностью изгнал замки и решетки из своего заведения и отпускал больных под честное слово. Эта знаменитая шотландская система — «система открытых дверей» (open door system) — получила в оценке «комиссаров по душевным болезням» следующую характеристику:
«Когда преграды для больных были удалены, служитель не мог уже более полагаться на них в случае беспокойства или недовольства больного и должен был постоянно находиться настороже. Нужно было в собственных интересах поддерживать в больном довольное настроение, стараясь занять его тем или иным путем и дать исход его энергии, отвлечь его ум от мысли о бегстве. Естественно, что при этих условиях отношения служителя к больнвму должны были принять иной характер. Прежний тюремный надсмотрщик превратился в товарища. Опыт показал, что система контроля применима к содержанию несравненно большего числа больных, чем можно было предполагать a priori. Отсутствие замков уменьшает у многих желание бежать. Кроме того, система открытых дверей дает хорошие результаты в других отношениях; одно из них то, что устранение стеснения заставило врачей внимательней изучать каждого вверенного им больного, чтобы знать, при каких условиях он приходит в возбуждение и иметь возможность устранить эти условия».
Вильгельм Гризенгер родился в 1817 г. в немецком городе Штутгарте. Прежде чем говорить об одном из основателей научной и клинической психиатрии, необходимо сделать особое замечание: «С момента своего зарождения психиатрия встречается с одними и теми же основными вопросами и загадками. Речь идет не о проблемах до сих пор не решенных, а о проблемах, которые по своей сущности не могут быть решены. Психиатрия как наука метафизична. Психиатрия не может быть единой в методологическом отношении дисциплиной, поскольку она имеет дело одновременно с телом, душой и духом человека. Проблема души и тела метафизична и необъяснима с точки зрения науки» [75].
Еще в 1708 г., почти триста лет назад, Г.Э. Шталь выделил две группы психозов: первичные психозы, первичные заболевания души без участия тела и те, что возникают в результате телесных болезней. «Психики считали, что имеются собственные болезни души, психогенно обусловленные, соматики же убеждали, что «душа сама не может заболеть, заболевает только тело, психические расстройства обусловлены соматически». Профессор В. Гризенгер первым поставил вопрос об истории развития души и психической индивидуальности, выйдя за пределы биологического понятия развития организма. Он считал, что самые важные причины «сумасшествия» — психические. Он добился равновесия между патологоанатомическим и психопатологическим направлением. В практической деятельности он стремился к устранению мер стеснения душевнобольных. При его содействии была открыта первая в Германии психоневрологическая поликлиника (прообраз сегодняшних психоневрологических диспансеров).
Теодор Мейнерт родился в 1833 г. в Австрии. С 1873 г. и до 1892 г. он заведует кафедрой психиатрии Венского университета. Т. Мейнерт претендовал на звание «главного разработчика анатомической локализации мозговых функций». Он начинал свою врачебную деятельность в приюте для умалишенных в Нижней Австрии. Работая там, он занимался исследованием образцов спинного и головного мозга. Именно там он вступил в конфликт с врачами германского «движения в защиту психически больных», которые считали, что их задача облегчать судьбы лунатиков, обеспечивать им защиту в условиях психиатрических больниц и тюремных камер, дать им нормальное питание и уход. Мейнерт полагал, что только работа в лаборатории представляет ценность, только благодаря анатомии головного мозга можно найти пути улучшения состояния больных. Он был противником представления о человеческой душе, утверждая, что вся работа психологов, пытающихся найти ей место в теле, не только бесполезна и бесплодна, но и вводит в заблуждение. Наиболее значительной работой в клинической психиатрии явилось описание им клинической картины аменции. В понимании Мейнерта аменция представляла собой сборную группу острых психозов с бессвязностью мышления и речи. Мейнерт повсюду искал патологоанатомические изменения, стремился перевести на патологоанатомический язык все психопатологические процессы. Многие критики называют построения Мейнерта «мозговой мифологией». В конце жизни он признался 3. Фрейду, что тот был прав и мужская истерия существует, что он принимал кокаин и яростно боролся с Фрейдом, так как больше всех был убежден в его правоте.
В.Х. Кандинский (1849—1889 гг.) родился в Нерчинском районе Забайкальской губернии, в местах, куда ссылали декабристов. Его отец - почетный гражданин, купец 1-й гильдии. После гимназии, которую Кандинский закончил в Москве, он поступил на медицинский факультет Московского университета. Кандинский первым пропагандировал в России клинико-нозологическое направление, опубликовав две работы: «Изложение речи Пауля Замта «Естественно-научный метод в психиатрии» и анализ работы Кальбаума «Клинические работы по душевным болезням». С 1876 по 1879 гг. он находился на военной службе. В первом сражении парохода «Великий князь Константин» с турецким сторожевым пароходом Кандинский во время взрыва бросился в воду, чтобы покончить с собой. Его спасли, сестра милосердия выходила его. По болезни его списали с парохода. Лечился в морском госпитале, а затем в Петербургском военно-сухопутном госпитале, в отделении для душевнобольных. Выздоровев, Кандинский женился на Елизавете Фреймут, дочери провизора, выходившей его во время первого приступа и в дальнейшем разделившей его трагическую судьбу. В 1881 г. он был зачислен старшим ординатором психиатрической больницы св. Николая Чудотворца в Петербурге. В 1883 г. у него случился второй приступ болезни, однако через месяц великий врач был выписан в состоянии практического выздоровления. В дальнейшем он пишет свой знаменитый труд «О псевдогаллюцинациях», в которых описывает в большей части свои собственные переживания. Выдающийся русский психиатр покончил с собой 3 июля 1889 г. в пос. Шувалово и похоронен, согласно завещанию, на местном кладбище. Вдова обратилась в общество психиатров с просьбой издать посмертно его труды, но оно не смогло из-за отсутствия средств даже посмертно напечатать его знаменитые работы. Вдова сама издала две работы Кандинского — «О псевдогаллюцинациях» и «К вопросу о невменяемости» [58].