С.С. Корсаков уделял большое внимание воспитанию и поощрению труда надзирателей и прислуги: «Если трудно найти хорошую надзирательницу, то еще труднее иметь хорошего надзирателя. Это настолько трудно, что, сделав продолжительный опыт и переменив в течение 10 лет 5 надзирателей в отделении для покойных больных, я должен был поручить исполнение обязанности надзирателя сверхштатному ординатору, согласившемуся взять на себя обязанность жить и проводить целый день среди больных. Из этого уже видно, как высоко нужно ценить то, что надзиратель Кузьмин в течение 10 лет безупречно и вполне успешно исполнял обязанность надзирателя, притом в отделении, где преимущественно находятся беспокойные и наиболее опасные больные. Поэтому нельзя не оценивать по заслугам тех из числа прислуги, которые настолько привязываются к учреждению, что не оставляют его даже при более выгодных предложениях».
Очень интересное высказывание мы находим в биографии Корсакова о платности и бесплатности психиатрической помощи: «Простите, если я огорчу Вас, возвращая Вам Ваш подарок. Но я думаю, что Вы поймете, что я не могу отступать от принципов, которых я всегда держался, да и Вы сами на моем месте сделали бы то же самое. Если бы я позволил себе хоть один раз принять от больных, находящихся в клинике, или от родных ценный подарок, то я дал бы повод думать, что в клинике может быть какое-нибудь различие для состоятельных и для несостоятельных людей» [4]. Щадя индивидуальность врача, он оберегал интересы больных для их же пользы.
В книге А. Г. Комиссарова «Забытый врач» автор приводит полный текст отчета доктора Стельмаховича, который 100 лет назад, в эпоху деятельности Корсакова, в Елабужском психиатрическом отделении организовал лечение, уход и занятость своих больных: «Больные занимались физическим трудом: работали на больничном дворе, в саду, сельскохозяйственными работниками на арендованном участке земли, а при отсутствии работ в летнее время, в хорошую погоду проводили по нескольку часов на открытом воздухе на больничном дворе. День начинался в летнее время с 6ч утра, кончался около 8ч вечера; в зимнее время день начинался часом позднее и оканчивался часом раньше. Вслед за утренним чаем способные к труду отправлялись во двор, некоторые же прибирались в палатах, женщины чинили белье, вязали чулки, одна занималась вязанием салфеток, делала цветы. Домашние работы — носка дров, топка печей, уборка двора, сада, улицы, укладка дров, катание белья и прочие домашние работы производились больными. Некоторым больным дозволялось посещение церкви. Развлечение больных состояло в игре в карты, шашки, гармонику, пение, некоторым больным давались популярные и удобопонятные книги и газеты. В некоторые большие праздники бывали угощения больным: чай с молоком, белым хлебом, сухарями, конфетами, пряники, орехи, яблоки, арбузы».
Доктор Стельмахович в своем отчете уделяет внимание и обслуживающему персоналу: «Ближайший надзор за больными лежит как в отделении, так и на работах на прислуге — сторожах, сиделках, затем на надзирательнице и смотрителе. Кроме того, отделение ежедневно посещается врачом, за весьма редким исключением некоторых дней. Прислуга то и дело меняется. Да и нельзя требовать многого от того, кто должен работать чуть не целые сутки, получая гроши за тяжкую работу. При этом же и отдельных помещений для служительского персонала не имеется,
а отводятся таковые здесь же в палатах вместе с больными. Между тем нигде интересы больных не стоят в такой зависимости от низшего служебного персонала, как именно в заведениях для душевнобольных. В Казанской окружной лечебнице принята серьезная мера в этом отношении — введен утвержденный Министром Внутренних Дел пенсионный устав, по которому за 10лет беспорочной службы полагается полная пенсия в размере жалования, получаемого за последний год, за 5лет — половина пенсии, или единовременное пособие» [39].
Эмиль Крепелин родился 15.02.1856 г., закончил медицинский факультет Вюр- бургского университета. Получив в 1886 г. звание профессора, он занимает пост заведующего кафедрой психиатрии Дерптского университета, называемого Тартуским. В.В. Вересаев, обучавшийся в свое время в том же университете, описывал Э. Крепелина как нестарого 35-летнего человека с окладистой бородой, умными внимательными глазами. Во время русификации университета он был вынужден уйти вместе со знаменитым хирургом Э. Бергманом и другими учеными. В 1891 г. Крепелин основал Гейдельбергскую психиатрическую школу, а в 1903 г. создал свою школу в древнейшем Мюнхенском университете (1472 г.). В своей научной работе он совершил, как и Ясперс, научный подвиг, проанализировав 10 тыс. историй болезни, и разработал новый принцип классификации психических болезней, в основу которой положил не симптомологический принцип, а течение и исход заболевания. Он автор одного из самых знаменитых учебников по психиатрии, выдержавшего восемь прижизненных изданий. Последнее 8-е издание (1915) содержало 3000 страниц — невиданное в истории психиатрии достижение одного человека. В учебнике много места отведено нелепым поступкам шизофреников (больной хочет курить: он видит на земле окурок и прыгает за ним со второго этажа... На очередном приеме у зубного врача одна больная заявила, что будет лечиться только у него, если врач наденет противогаз). Крепелин умер в 1926 г., не успев отредактировать 9-е издание своего учебника. Его последователь Освальд Бумке, сначала хваливший Э. Крепелина и заявлявший, что вся современная психиатрия стоит на его плечах, после утверждения на кафедре профессором стал писать статьи о том, что из «догматиков крепелиновской школы не осталось почти никого» и что «школа Э. Крепелина достигла границ своих возможностей».
Карл Ясперс — один из гигантов психиатрии XX в., родился 3 февраля 1883 г. в Ольденбурге. Ясперс был с детства тяжелобольным мальчиком. Страдая врожденным пороком сердца, он был вынужден строго дозировать двигательный режим, ограничивать себя в играх, забавах и развлечениях юности. После окончания классической гимназии в течение полутора лет изучал юриспруденцию, затем медицину и в 1908 г. сдал государственные экзамены. Работал научным сотрудником в психиатрической клинике Гейдельберга до 1915 г. В эти годы им был заложен фундамент учения по психопатологии. Его учителем был Ф. Ниссль — гистолог, изучающий функции мозга. Он исходил из принципа, что душевное заболевание есть заболевание мозга. «Ниссль хорошо относился к больным, был мягок в обращении, необыкновенно совестлив. От него веяло мягкостью и доброжелательностью. Но сам он глубоко страдал из-за человеческого несовершенства», — так писал о своем учителе сам Ясперс. Во времена работы Ясперса в Гейдельберге в Германии строились большие лечебницы для душевнобольных. Они становились благоустроенными. В автобиографии К. Ясперс писал: «Жизнь несчастных, по существу, не изменившаяся, была организована.
Самым наилучшим было организовать эту жизнь как можно естественнее, благодаря успешной трудотерапии, пока она оставалась разумной и человечной основой всего распорядка дня. Из-за скудного знания и умения духовно бедные психиатры отделывались скепсисом» [80]. В 1911 г. Вильманс и Шпрингер предложили Ясперсу написать книгу, посвященную всеобщей психопатологии. Собственные исследования К. Ясперса привели его к совершенно иной психиатрии. Воспользовавшись феноменологическим методом другого великого мыслителя двадцатого столетия, Э. Гуссерля, он начал изучать психопатологические феномены, используя феноменологическую редукцию, очищая шаг за шагом, пласт за пластом психиатрию от штампов, стереотипов, теоретических спекуляций. Как заглянуть в душу больного, как познать то, что скрыто от непосредственного взора врача, каким критериям истины должны соответствовать описания психического состояния пациентов? Как важнейшее предостережение своим будущим коллегам звучат его слова: «...Врач-гуманист сохраняет необходимое уважение к человеку, даже если он душевнобольной. Каждый отдельный человек будет спасен благодаря знаниям врача и ученого. Никогда не следует, вооружившись научными средствами, подводить равнодушно конечную черту под человеком. Любой больной человек, как и каждый человек вообще, неисчерпаем» [79]. Вместе с тем в сознании современных психиатров, к сожалению, этот выдающийся психиатр и философ еще не занял подобающего ему места.