Начальные проявления интуитивного бреда

Начальные проявления интуитивного бреда многообразны, но по существу сводятся к переживанию своего нового бытия в мире, особенно положения в социуме, которое, даже если это пока и не при­знано окружающими, то всё равно уже иное.

Иногда осознаются лишь неясные изменения в себе самом, когда больные замечают, что стали совсем другими, но ещё не могут понять своего предназначения. Игнорировать это внутреннее изменение они не могут, потому что знают, что им уготована какая-то новая, необыч­ная роль. Они переживают несомненную значимость как для себя, так и для окружающих своего собственного формально ничем особенно не примечательного поведения, эмоциональных реакций и манер.

Гораздо чаще изменения, указывающие на новое положение в со­циуме, определяются в окружающей обстановке. Здесь возможно вы­делить несколько зачастую взаимодополняющих феноменов, которые отражают особую связь между больным и его окружением. Во-первых, может замечаться изменённое отношение к себе окружающих. Чаще это повышенное внимание с их стороны. Так, стоит больному подой­ти к эскалатору в метро, как все на него «смотрят». Разумеется, дело здесь не в самом факте внимания со стороны окружающих, поскольку людям вообще свойственно замечать друг друга, хотя бы мельком. Глав­ное — интуитивно осознаваемая важность этого внимания, гипертро­фия его значимости. В рамках инициальных феноменов больной ещё не знает причины или смысла произошедшей перемены. Тем не менее он испытывает неловкость, смущение от такого внимания, например, перестаёт из-за этого пользоваться метро, а на него обращают внима­ние уже повсюду. Ему неловко пользоваться общественным туалетом, приходится притворяться, будто он зашел выпить воды, и дожидать­ся пока все выйдут, или же дотерпеться до такой степени, что внима­ние окружающих уже безразлично. При этом в лицах окружающих он не чувствует ни порицания, ни презрения, ни враждебности. Если одни больные замечают всеобщее внимание к себе, то у других содержание бреда более избирательно. Так, один из больных отмечал, что делит всех людей в транспорте на тех, кто следит за ним взглядом, и тех, кто этого не делает. Лежащая в основе этого феномена бредовая интуиция, не сочетающаяся с обманами восприятия, особенно наглядна в тех случаях, когда больные в ответ на более детальный расспрос признают, что фактически (т. е. зрительно) не замечали людей, которые в дейс­твительности смотрели бы на них либо следили бы за их квартирой, или когда они «внутренне» (т. е. интуитивно) осознавали наблюдение за собой в отсутствие кого бы то ни было вокруг, например находясь в одиночестве у себя дома. Весьма редко новизна отношения заключа­ется в том, что больным, наоборот, не оказывают должного внимания: даже разговаривая с ними, собеседники не смотрят на них или отводят глаза, отворачиваются. Это игнорирование также оценивается как важ­ное и неслучайное.

Во-вторых, улавливается предназначенная для больного нарочи­тость в поступках и словах окружающих. Больные оценивают оказы­ваемую им любезность как явно излишнюю, хотя им ещё неизвестно, что за ней скрывается. Теледикторы произносят свои тексты также для больного, хотя ещё неясно для чего всё это. Повышенное внимание (или игнорирование) окружающие проявляют также с неестественной нарочитостью, чтобы больной не смог его не заметить.

В-третьих, скрытый смысл интуитивно может угадываться и в ок­ружающем предметном мире. Всё расставлено как-то не так, неспрос­та, во всём присутствуют необычность, странность. Всё это рассчитано именно на пациента, на его внимание. Больные не только эмоциональ­но чувствуют в окружающем атмосферу загадочности, но и знают, что перемена произошла, что они живут в новых условиях, т. е. они созна­ют, что смысл ситуации изменился, хотя пока ещё не раскрыт. Неяс­но, кем всё организовано, но факт существования загадочных сигна­лов свидетельствует о появлении определённых расчётов на пациента с чьей-то стороны.

Такие инициальные переживания соответствуют тому, что при­нято квалифицировать как «бредовое настроение». Сами пациенты также предпочитают говорить об ощущениях и чувствах. Разумеется, эмоциональная реакция на происходящие изменения (озадаченность, напряжённость) и в самом деле имеет место. Но ограничиваться кон­статацией бредового аффекта здесь формально можно лишь из-за крайней неясности для больных происходящего. Однако корректнее говорить именно о бреде, поскольку речь идёт об осознании нового смысла ситуации, хотя бы смутном. Происходящие изменения значи­мы для больных главным образом субъективно. Поэтому, а также из-за неясности изменений пациенты спонтанно обычно не сообщают о них, но и не скрывают при расспросах.

Наделение изменившейся ситуации определённым смыслом (хотя это необязательно) может происходить как сразу, так и спустя какой-то период времени (относительно небольшой). В качестве общего замеча­ния следует подчеркнуть, что аффективная окраска состояния и пред­шествующие психологические комплексы могут способствовать форми­рованию конкретного содержания бреда, но не объясняют первичного негативного феномена и участия того или иного типа мышления в его развитии. Впрочем, и содержание бреда не всегда обнаруживает тесную взаимосвязь с аффектом. Например, при бреде любовного притязания настроение обычно приподнятое, но может быть и сниженным.