Психологические личностные типы. Идеоманы

Психологические личностные типы

Психологических личностных характеристик множество. При ведении пациентов те или иные из них могут оказаться весьма значимыми, пос­кольку влияют, например, на точность следования врачебным рекомен­дациям или заинтересованность в определённых психотерапевтических процедурах. Ниже характеризуются два психологических личностных типа, которые традиционно описывались в числе патологических. Од­нако считать образующие их особенности личности проявлением нару­шения какого-либо психического процесса нет оснований. Эти врож­дённые признаки, в отличие от безусловной симптоматики, составляющей сущность патологических личностных типов, сами по себе, т. е. в изолированном виде, никогда не представляют собой болезненных состояний. Они могут лишь усиливаться на фоне эпизодов аффектив­ных расстройств (т. е. выступать в качестве условной симптоматики).

В ходе выделения психологических личностных типов прежде всего возможно установить наличие или отсутствие относительно усиленного влечения к приобретению и удержанию рациональных конструкций, понятийных комплексов, идейно содержательных целей, т. е. повышен­ной потребности в когнитивной, мыслительной деятельности.

Идеоманы

Лиц с повышенным влечением к идеаторной деятельности, опериро­ванию понятиями следует именовать идеоманами. Они или сами раз­рабатывают какие-то понятия, или с пристрастием руководствуются чужими. М. Е. Салтыков-Щедрин наделил яркой идеоманической кон­ституцией Беневоленского, который, испытывая страсть к законотвор­честву, находился под влиянием «пожирающей его жажды умственной деятельности».

Склонность к когнитивной деятельности, с одной стороны, и невоз­можность уделять равное внимание всем проблемам (которые, к то­му же, вариабельны в своей индивидуально значимой привлекательнос­ти), с другой, обусловливают относительно большее, чем в популяции, т. е. сверхценное, значение некоторых представлений или познаватель­ных интересов. Сверхценную идею следует отличать от являющихся скороспелым суждением вариантов банальной некритичности, которым придают непомерное значение, или бездумного заимствования чужих взглядов. Это отличие — в деятельностном характере сверхценности: она является результатом активного поиска или настойчивого следова­ния определённой идее. Деятельностный характер как раз и отражает влияние идеоманического влечения. Сверхценности — почти облигат­ный признак параноического склада личности. Термин «идеомания» представляется этимологически более корректным и лишённым неоп­равданных традиционных коннотаций, связанных с термином «параноичность», не подразумевая, например, таких штампов, как «недоверчи­вость», «ригидность», «эгоцентризм», и других черт личности, которые могут отсутствовать или обусловливаться облигатными признаками других личностных типов.

Помимо сверхценностей идеоманов отличает и ряд других осо­бенностей, которые, впрочем, не следует абсолютизировать (речь идёт о сравнительных характеристиках). Их психика более ёмкая за счёт насыщенности эмоционально заряженными идеями, без которых лю­дей более удовлетворяют чувственные переживания «здесь и сейчас».

Идеоманы склонны одновременно глубже прорабатывать в уме также смысл происходящего и перспективу. Эта особенность не обязательно сказывается на всех аспектах психической жизни, но может быть замет­на в самых разных из них. Например, если речь идёт об эстетах, то иде- аторно спокойным личностям важнее художественная атмосфера про­изведения искусства, пробуждаемые им чувства, а идеоманам особенно интересно ещё и разобраться в его концептуальном смысле или сим­волическом значении, социальной трактовке и позиции автора. Так, один из тургеневских героев говорит, что он любит те стихи, которые «представляют идеи, мысли». При оценке поведения окружающих лица неидеоманической конституции интересуются в первую очередь тем, к чему оно привело, а не причинами их поступков. Зачастую им вполне достаточно решить, что им нравится, а что нет. Более глубокий анализ они могут даже презирать. Идеоманы, если и не предаются обстоятель­ным размышлениям, то всегда стремятся определить — правильно или недопустимо поведение других людей, верны или ошибочны собствен­ные взгляды. Они более склонны искать рациональные объяснения поступкам окружающих, например с точки зрения выгоды, и меньше ориентироваться на чувства, которыми кто-то руководствуется в своём поведении. При неясности ситуации им недостаточно отложить разъ­яснения, а лучше строить предположения, чтобы действовать исходя из них, а не наугад, не исходя из интуиции. Такие особенности когни­тивной деятельности в случае приобретения негативного опыта в меж- персональных отношениях способствуют формированию у идеоманов привычки предполагать недоброжелательность со стороны окружаю­щих, т. е. развивают у них недоверчивость или подозрительность. Но­вая информация идеоманами не просто принимается к сведению как «готовый продукт», а с хотя бы относительной долей обстоятельности сопоставляется со своей устоявшейся системой представлений, сверя­ется как соответствующая или противоречащая ей либо дополняющая её. Чем многостороннее у них эта система сложившихся взглядов и чем некритичнее они к ней относятся, тем заметнее идеоманическая ри­гидность.

Особая интеллектуальная одарённость у идеоманов не предполага­ется, но мыслительная продуктивность у них обычно выше, поскольку им важнее реализовать себя именно в когнитивной сфере, и она у них лучше тренирована. Им присущи высокая целенаправленность и упорс­тво в достижении поставленных перед собой задач. Это обусловлено тем, что, помимо конечного результата, для них весьма существенно сознавать и оправданность, целесообразность своих действий. Хотя в целом конституция идеоманов способствует большей целеустрем­ленности, и отвлечение от поставленной задачи вызывает у них досаду или воспринимается как временная передышка, они могут отличаться непоследовательностью или разбросанностью, если одухотворяющие их идеи относительно быстро чередуются или «конкурируют». При неидеоманическом складе непосредственное чувство может быть важ­нее правильного решения, поэтому затруднено выполнение таких ре­шений, которые влекут за собой пренебрежение эмоционально значи­мыми последствиями. Например, пациентка понимает необходимость развода, потому что алкоголизм мужа невыносим для неё и пагубен для дочери. Но одновременно ей жалко своего супруга, который «пропадёт» без неё. В результате разводится она лишь спустя годы.